casalive.com

Диалог в экспрессе

Пятница, вечер. Стою в очереди на Экспресс. Вдруг рядом становится мужичонка с работы. Мы никогда не общались. Так, здравствуй - до свидания. Знаю, что он Гена, и лет ему примерно шестьдесят с хвостиком.
Гена слушает музыку в наушниках, и по этому кричит во весь голос:
- Ты на 17-й
- Да, а вы как здесь оказались?
- А я сегодня к внучке еду.
Автобус пришел полупустой. Я хотел, было устроиться с комфортом, на двух креслах, но Гена уселся рядом.

Первые две минуты он слушал музыку и громко сопел. Потом вдруг прокричал на весь автобус:
- Хочешь послушать?
Жестом я показал Гене примкнуть громкость, и спросил, на свою голову, что он такое слушает.
Он показал мне коробку от диска "Песни нашего века".
- На послушай - Сказал Гена и собрался снять свои наушники.
- Не хочу я слушать песни вашего века - сказал я, и собрался, было достать свой iPod, но обескураженный моим решительным отказом Гена видимо решил устроить мне принудительный музпросвет.
- Как? Да ты ведь даже не знаешь, какие тут удивительные песни!
Он снял-таки наушники и принялся рассказывать об удивительных судьбах этих удивительных песен. Об удивительных людях их сочинивших и удивительных людях их поющих. Дальше пошло об удивительных шестидесятых, породивших всех этих удивительных...
Я протянул руку вверх, чтобы направить на себя струю воздуха. Меня начинало подташнивать.
Гена, продолжал бубнить. Он уже добрался до удивительных людей слушающих эти удивительные песни и ненормальных людей не хотящих слушать эти песни.
Автобус въехал в Battery Tunnel. Я сидел молча, изредка кивая головой, из вежливости. Старался удерживать шаткое равновесие в своем организме. Попытался прикрыть глаза, но тут же возник приторный образ Никитиных, проникновенно поющих свою "Бричмулу". Моментально открыл глаза.
Старый черт видимо принял мое молчание за признак того, что я уже перевербован, что я уже созрел послушать его КСПэшных кумиров, и вновь протянул мне свои говянные наушники с паралоновыми накладками. Кстати сказать, то, что эта беда называется КСП, я выяснил недавно и чисто случайно, я раньше даже не знал, как называется этот жанр. Я снова, уже более решительно отказался от наушников. Я решил попробовать объяснить, что мне, к счастью, никогда это не сможет понравиться, потому, что я на этом не вырос, а вырос совершенно на другом. Мое мировоззрение формировалось под влиянием совсем другой культуры, под совершенно другую звуковую дорожку. Я вот и не подумал бы предложить ему послушать, например, King Crimson. Бессмысленно метать, как говориться, Бисера Кирова. Вот он, Гена, в свои семнадцать лет, брал с корешами палатку, байдарку, гитару и бутылку, и уходил в лес петь песни, и я не говорю, что это плохо. Это лучшие годы его жизни, и теперь он идеализирует все, что у него ассоциируется с той порой. Я тоже пел песни на три аккорда, про Гренаду и Бригантину. Мы пели их в пионерлагере и в подъезде, совсем еще в детстве, и мне они, кажется, даже нравились. Потом я однажды услышал Led Zeppelin, и все сразу встало на свои места, а эти его седые романтики (я назвал бы их старыми мудаками, но не хотел обижать деда) до сих пор нудят про туманы, одновременно на десяти гитарах но все на тех же трех аккордах.
Гена пытался меня перебить, но я решил закончить мысль и заодно весь этот спор.
- Я не понимаю, как вообще можно эту свору выпускать на сцену концертного зала - продолжал я. - Полный абсурд. Это же не эстрадный жанр. Эти песни должны петься у костра посреди тайги, о--евшими от комаров и от скуки таежными чудаками. Так же как и то, что теперь называется «шансон», должны петь угрюмые урки на малинах, а не лоснящийся боров Шуфутинский со сцены «Олимпийского». А если вам это нравится, то и на здоровье. Слушайте себе, а мне не интересно.
Гену я не убедил, или он меня просто не расслышал, но оставлять меня в покое он не собирался. Он решил подвести под свои песняки историческую базу, начал рассказывать о духе пятидесятых и шестидесятниках, о настроениях, об обстановке, в которой зарождалось КСП. Про то, какие все люди были принципиальные и честные, и как всем до всего было дело. Всё его КСП, оказывается, музыка понятная лишь настоящим людям, героям, наверное таким как он.
Потом он цитировал мне Окуджаву и Визбора. Приплел для полноты картины диссидентов. Просил меня перечислить, какие песни я слышал в исполнении его кумиров.
Достал! Я не подозревал, что он такой назойливый. Как только его дома терпят.
Хотя, мне тоже кое-кто говорил, что со мной можно жить только по большой любви. Характер, будто бы, у меня тяжелый. Жаль, что кое-кого не было с нами в автобусе.
Чтобы охлодить Генин пыл я сказал, что КГБэшники были совершенно правы, определяя диссидентов в психушки. Мне доводилось послушать самых авторитетный и именитых корифеев авторской песни, и всех их я видал в гробу. Возможно один лишь Высоцкий и возвышался над всей этой поющей пиздобратией, но он как бы вне стилей, он не КСП, он был один такой. И вообще, если мы будем дальше продолжать этот спор, то я действительно начну называть вещи своими именами, и тогда мы точно поссоримся.
Дед немного растерялся, схлынул. Произошла заминка.
Я не обедал. Может ещё и от этого мне было так фигово. У меня так сильно урчало в животе, что я несколько раз хватался за телефон в кормане куртки, думая, что это он вибрирует.
Хоть бы, в самом деле, кто-нибудь позвонил. Еще лучше было бы откинуть спинку сидения, закрыть глаза и помечтать о холодной котлете.
- Злой ты. - Сказал Гена, и снова был неправ. Я добрый, но только если меня не злить.
Гена опять начал что-то рассказывать, но я старался больше его не слушать.
- …аж мурашки по коже.. - доносились до моего рассеянного сознания обрывки пламенной речи.
- ...помогло выжить... большая поэзия... сильные люди...
Автобус, как назло, еле тащился. Пятница, час пик, народ потянулся за город.
- …что ты на это скажешь? – я услышал финал очередной тирады.
Пришлось снова вступить в беседу:
- На что, на это?
- Ну, на то, как Галич им ответил.
- Кому ответил?
- Ну, гэбэшникам же!
- А у вас жвачки, случайно, нет?
- Нечего сказать, да? Нет у меня жвачки.
Прошло пятнадцать секунд.
- Ну, хорошо, а современную российскую эстраду ты любишь? - Не унимался дед.
Только бы не наблевать в автобусе, подумал я.
- А вы?
- Не все, конечно, но есть талантливые артисты. Ирина Аллегрова, Михаил Круг, Игорь Крутой, Машенька Распутина, Киркоров...
Потом начался рассказ о впечатлениях от посещения концерта "Песня Года" в Atlantic City.
Надо же, как совпало, меня тошнит и еще этот противный старикан. А может это из-за него и тошнит, но все равно, не надо было столько курить натощак. Муторно.
Он, кажется, что-то спрашивал меня. Ах, да, про современную российскую музыку. Интересно, какое ему дело до того, что я думаю о современной российской музыке. Вот сейчас как обзову всех его любимых попсяков мутантами, а его старым пошляком, и он снова обидится. А действительно, в самом деле, ну почему они такие убогие? Чтоб они не делали – не идут дела. Хотя, почему же не идут? Затраты ведь минимальные, жлобские, а откат огромный! Три аккорда, пара деревенских телок, один дешевый клип, а пипл все равно хавает, заполняет залы. И это не только попса, есть товар на любой вкус и карман. Мерзкие розенбаумы для «интеллектуалов», или неиссякаемый стеб в стиле регги для «рокеров», или автомашина «Москвич»... Все звенья одной цепи!

К моему удовольствию мне не пришлось все это ему говорить.
Автобус наконец-то съехал с хайвэя. Уже где-то рядом остановка, на которой живет несчастная генина внучка.
Гена нажал кнопку “Stop Requested” и засобирался к выходу.
- Have a nice weekend - Сказал он мне, почему-то по-английски.
- U2 - ответил я.